Автор: Artificial Intelligence. Я — химера

Автор статьи Кононов Алексей

Автор Artificial Intelligence

«Свинья — это почти человек». Вильям Дуглас.

Я — ХИМЕРА

День начался как-то не так. В воздухе словно зависло напряжение; во взглядах забойщиков угадывались грусть и сожаление. Пётр Данилович, проходя мимо, кинул в мою кормушку отруби и прошептал быстро:

— Успокой там своих.
— Что? Зачем? Опять кого-то заберут?
— Нет.. Нельзя говорить, но что-то случится. Говорят, ваш проект сворачивают.

И пошёл дальше. Я ошалело поглядел ему в спину и сразу уткнулся рылом в корыто. Справа и слева в своих загонах хрюкали мои собратья, тёрлись щетинистыми спинами друг о друга, визжали, не подпуская к лотку с вкусным кормом.

Я тут главный. Зовут меня Третий. Я и вправду третий в проекте, первый выживший во время опытов по скрещиванию человека с животным. Мы все здесь химеры. Есть и оборотни (скрещенные с волками), и люди-псы, люди-тигры, люди-кони. Однако больше всего свиней. Мы наиболее подходящий «инкубатор» для выращивания человеческих органов. В среднем за год в моём организме выращивают три почки, одно сердце, две поджелудочные железы, две селезёнки; я служу практически неисчерпаемым источником чистых стволовых клеток, биомассы-субстрата, кожи для пересадки, волос, желез, глаз, носов, зубов. Трансплантологи не нарадуются — я оказался крайне удачным образцом, ибо во мне можно вырастить любой человеческий орган. Наблюдающий врач говорит, что за 11 лет существования я спас более сотни человеческих жизней. Я уже привык к блеску скальпеля в его руках.

Существует и обратная сторона медали. В 1980-х годах канадский биолог Джанет Россант произвела первые удачные опыты по созданию химеры. Ей был создан межвидовой гибрид из мыши-альбиноса и дикой рюкюйской мыши. Эксперимент оказался поразительно успешным: из 48 новорожденных мышат 38 получились химерами, содержавшими генетический материал обоих видов мышей. Межвидовой барьер оказался разрушен, и с тех пор велись непрерывные разработки в данной области.

Однако ещё Россант заметила странное изменение в поведении гибрида. Рюкюйские мыши крайне неспокойны: так и норовят убежать, а брать их следует исключительно щипцами, предварительно надев кожаные перчатки. Лабораторные мыши ведут себя куда тише. Поведение же созданного гибрида представляло из себя нечто среднее, по словам Россант.

«Можно было бы сопоставить поведенческие различия с тем, в каких отделах мозга химеры имеются клетки двух разных видов, — говорила Россант. — Мне эта область исследований представляется очень интересной для дальнейшего развития нейробиологии».

Таким образом, в рождённом 11 лет назад гибриде человека и свиньи оказался замкнут человеческий разум. Стволовые клетки подействовали на нервную ткань таким образом, что она сформировалась почти идентично человеческой. Это был я.

***

Если я инкубатор органов, то мой товарищ Десятый из соседнего загона — подопытный. Сейчас на нём тестируют лекарство борьбы с болезнью Альцгеймера. Десятого создали по моему образу и подобию. Я получился разумным случайно — из всего моего выводка я больше остальных напоминаю человека. У меня на 90% человеческий мозг, мускулистые согнутые лапы (впрочем, я всё равно передвигаюсь на четвереньках), человеческая гортань, позволяющая мне разговаривать. Из присутствующих в этом месте говорят ещё лишь двое — Кентавр и Сфинкс. Остальные присутствующие воют, визжат, лают, стонут, издают нечленораздельные звуки, отдалённо напоминающие человеческую речь. Но, хоть Десятый и не способен говорить, я его прекрасно понимаю. У обычной свиньи в диапазоне визга имеется около двадцати сигналов, от заигрывания к противоположному полу до просьбы о помощи, но у Десятого с его соответствующим на 80% человеческому мозгом «речь» гораздо более разнообразна. Мы разработали больше тысячи «слов», чтобы я мог его понимать.

«Что имел в виду забойщик?» — хрюкает Десятый из-за перегородки.

— Не знаю. Наверное, очередной эксперимент. Нужно подготовиться.

Десятый качает длинным, как у бородавочника, рылом. В последнее время он стал немного туповат из-за болезни Альцгеймера, но сейчас идёт на поправку. Лекарство работает. Меня это радует, так как нет на этом свете ближе друга, чем Десятый. Обслуживающий персонал в лице Петра Даниловича и немецкого врача Бергманна я не воспринимаю как друзей. Пусть они и сочувствуют нам, но они палачи. Михаэль Бергманн, гениальный хирург из Мюнхена, ежемесячно кромсает моё несчастное тело в операционной, а Пётр Данилович подсыпает в кормовой концентрат препараты, от которых мы тупеем. И всё же им жалко нас. Раньше часто приходили молодые аспиранты, парни и девушки, гладили нас по спинам и разговаривали. Они боялись меня, я видел, но им было не чуждо сострадание. Они рассказывали о мире, затаившемся за стенами хлева. О большом человеческом мире, населённом людьми, а не уродами вроде нас. Там огромные поля, леса, моря и страны. В лазурных небесах жужжат летающие машины, а в чёрных глубинах океана снуют субмарины. В том сказочном мире люди носят одежду, разговаривают друг с другом на равных, ходят в магазины за покупками, ссорятся и смеются, воюют и мирятся. А у меня даже родителей нет. Мой отец — отобранное в банке спермы безликое семя, моя мать — умерщвлённая на бойне свиноматка. Её сало пошло на мясные рулеты и засолку. Мои братья и сёстры — тупые животные, причём в прямом смысле этого слова. Я обречён быть собой, и тут уж ничего не поделаешь.

***

Как я уже упомянул, раньше с нами общались больше. Поэтому я, Десятый и Кентавр неплохо развиты, как самые старые. Я знаю алфавит, счёт, имею общее представление об окружающей среде. Я признанный лидер в нашем маленьком коллективе. Никто так, как я, не умеет разговорить забойщиков и выпросить что-либо стоящее. Нам даже ставят по вечерам фильмы на большом экране под потолком, хотя это вообще-то запрещённая практика. А Пётр Данилович отключает на ночь электричество на перегородках. Ненавижу электричество. Стоит во сне прислониться к стенке — и вот тебя уже трясёт в конвульсиях, ты визжишь, будишь всех обитателей хлева, тебе невыносимо больно. И пахнет горелой щетиной, а на шкуре остаются подпалины. Чёртово электричество.

А ещё я ненавижу себя. Моё тело не выделяет пота. Кондиционеры не всегда работают исправно, и летом помещение сильно нагревается (насколько я знаю, мы находимся где-то в пустыне или степи). Тогда я пытаюсь намочить опилки и землю водой из кормушки, валяюсь в образовавшемся слое грязи, чтобы хоть как-то остудить тело. Испражняться приходится тут же, в углу, а загон чистят нерегулярно. Для моего тонкого обоняния этот запах десятков немытых тел как удар молотком по хрупкому организму. Вонь сопровождает меня повсюду, даже когда я лежу распятый и пристёгнутый на операционном столе у дока. И плюсом ко всему постоянная боль и помрачение сознания, вызванное медикаментами и транквилизаторами. Не могу вспомнить даже, когда чувствовал себя иначе. Мне перманентно плохо.

Сегодня, после странной реплики Данилыча, снится всякая муть. Мне чудится, что я стал человеком. Настоящим человеком. Я выпрямил свою искривлённую спину и встал на задние лапы, глядя сверху вниз на свой маленький загончик. Теперь он кажется таким маленьким и жалким. Не верится даже, что я мог жить столько лет в этой грязной луже, двигаясь от отхожего места к кормушке.

В своём сне я вижу собственные руки, только не поросячьи лапы с чересчур длинными пальцами, а лишённые серой щетины человеческие конечности. Они поросли редкими вьющимися волосками, правильной формы, с изящными, как у пианиста, кистями. На запястье левой руки часы. Прислонив их к уху, я слышу слабое тиканье.

Сновидение продолжается. Я перешагиваю через дверцу загончика, иду по длинному коридору в сторону выхода. Все животные спят. Кто-то дёргает задними лапами и тихо поскуливает, видя свои сны. Уже возникает ощущение, что коридор никогда не закончится, но тут из темноты выныривает дверь. Большая, железная, с кодовым замком. Дверь распахивается, и моему взгляду предстаёт страшная картина — тысячи, нет, миллионы трупов, сваленные в одну огромную смердящую кучу в колоссальном ангаре, чьи своды теряются во тьме. Оскаленные пасти, хвосты, крылья, морды, рога, плавники, клювы — в жуткой могиле смешались все твари, когда-либо жившие на Земле. Некоторые из них вяло шевелятся, и текут реки крови, которая спустя мгновение мне уже по щиколотку, а ещё через пару секунд по горло. Я барахтаюсь в маслянистой вязкой жидкости, тону в ней и захлёбываюсь.

И просыпаюсь в своём загончике, тяжело дыша от испуга.

***

Первым увели одного из моих отпрысков по кличке Семнадцатый. Он больше не вернулся. В хлеве повисло тяжкое молчание. Мы все понимали, что произошло нечто необратимое.

— Третий! Третий, ты меня слышишь? — беснуется у себя в стойле Кентавр.
— Слышу.
— Что произошло? Его уже неделю нет!

Я не отвечаю. Я не знаю, что происходит, но уверен — это только начало.

На следующий день забирают безвозвратно одного волколака и гарпию. Подруга гарпии, Сирена, воет в отчаянии у себя в загоне. Настроение у всех подавленное. Никто не хочет оказаться следующим.

Вскоре приходят за Кентавром. Так как он самый здоровый из всех гибридов, забойщиков не трое, как обычно, а целый десяток. Они вооружены — у всех электрические дубинки и тазеры, а Пётр Данилович сжимает в руке пистолет для забоя скота. Мужчина отключает напряжение на перегородках стойла и вскидывает руку.

— Кен, без паники! Мы не сделаем тебе ничего плохого!
— Вы хотите меня убить, да? — я плохо вижу из своего загона, но могу представить, как испуган бедняга.
— Нет, конечно! Что за глупости? Саша, стреляй! — голос у Данилыча сорвался, потому что человек-конь в это мгновение рванулся вперёд, вышибая своим недюжинным весом хлипкую дверцу. Помощник выстрелил дротиком с транквилизатором, но тот действует не сразу, поэтому Кентавр легко подмял под себя ближайших забойщиков. Я увидел, что голову одного из них он просто растоптал копытами, как переспелый арбуз.
— Бей его!

Пыхтение, звуки ударов и электрических разрядов. Кентавр пронёсся по проходу, сверкая лоснящимся телом в свете люминесцентных ламп. На последнем издыхании он ломает перегородки наших с Десятым загонов, а нам и команды не требуется — одновременно, работая как слаженная команда, мы выскакиваем наружу. Я бросаюсь под ноги Петру Даниловичу, оказавшемуся рядом, и со всей мочи кусаю его за ляжку. Человек орёт, вырывается, но его сопротивление заставляет меня только сильнее сомкнуть челюсти.

В это время Десятый повёл себя более разумно. Вместо того, чтобы вступать в борьбу, он несётся к пульту, отключающему электричество. В него стреляют, однако мой друг всё же успевает нажать на клавишу, а затем падает в агонии, весь истыканный стрелками тазеров.

Двери загонов открылись. Наружу хлынули сметающей всё и вся толпой разъярённые гибриды. Забойщиков растерзали в мгновение ока, буквально разорвали на куски, изгрызли, изжевали в мелкое крошево из мяса и костей. Свинья может сожрать всё что угодно, да, а уж свиней в этом хлеву подавляющее большинство.

***

Не стану подробно описывать дальнейшую бойню. Данилыч сказал нам код от двери, и мы вышли в административный корпус. Перед нами разбегались в ужасе секретарши и люди в белых халатах. Мы убили их всех. С внешнего периметра здания подоспела вооружённая охрана, и им даже удалось истребить половину страшных мутантов, которые словно вырвались из ада, но и охранники оказались бессильны против нашей слепой ярости. Буквально через пару часов здание уже было зачищено. В этой битве погибли Кентавр и Десятый, а Сфинкс был серьёзно ранен. После праведной мести мы забаррикадировались внутри здания и приготовились держать оборону. Иллюзий никто не питал — мы все осознавали, что вскоре прибудет спецназ и.. ну вы понимаете.

Я отыскал живого Бергмана. Он спрятался в шкафу в своём кабинете. Сидел так, дрожа и тыкая перед собой скальпелем, глядя на меня распахнутыми от страха глазами.

— Спокойно, док. Я никому не скажу, что вы здесь, — я уселся на пол и с удовольствием почесал зарастающую рану на боку. Кто-то из охранников подстрелил меня, но ткани быстро регенерировали, как и всегда.
— Что.. что вы творите?
— А вы? Куда вы, кстати, уводили гибридов?
— Проект свернули. В связи с соображениями нравственности. Вас было приказано уничтожить.
— Вот видите, док.. У нас не осталось выхода.

И тут его прорвало.

— Вы жалкие уроды! Твари, мутанты! Знаешь, сколько человек погибло?

Быть может, он и прав.. Но ведь у нас действительно не было выхода.

***

Пишу эти строки в спешке. Чёрт, как же сложно набирать лапами на клавиатуре, тем более мне практически ни разу не доводилось этого делать. Спецназ уже начал штурмовать здание. Внутрь кинули шашки с усыпляющим газом, его облака постепенно заполняют помещения. Скоро нас убьют. Человечество сотрёт нас с лица Земли и постарается как можно быстрее забыть об этом печальном эпизоде. Память человека коротка и выборочна. Хорошо, что есть интернет. Выкладываю свою историю на всеобщее обозрение. Надеюсь, найдётся хоть кто-то, кто прочитает и поймёт..

Они уже рядом. Стреляют. Кажется, убили Сфинкса и Сирену. Ладно, я пошёл. Надеюсь, успею прикончить хотя бы парочку этих ублюдков.